ВОЗВРАЩАЯСЬ К НАПЕЧАТАННОМУ 

ВОЗДУШНАЯ КАТАСТРОФА 
НАД ОРСКОМ 

19 декабря в нашей газете была опубликована заметка "Летчика спасла туалетная яма". В ней рассказывалось о том, как четыре десятилетия назад на стадион в районе ст. Орск рухнул самолет. И вот в редакцию пришло письмо от главного участника того трагического события. Предлагаем читателям рассказ мастера спорта СССР по самолетному спорту Геннадия Ильича Мещерякова - пилота, чудом уцелевшего во время катастрофы. 

РОЧИТАЛ я в "Орской хронике" статью о воздушном происшествии, которое случилось с моим ПО-2, и решил откликнуться, дополнить рассказ очевидца катастрофы некоторыми существенными подробностями. Возможно, это будет интересно читателям. Итак, если мне не изменяет память, полет состоялся 1 июня 1959 года. В то время я работал летчиком-инструктором Орского аэроклуба. Накануне, в субботу вечером, меня вызвал начальник аэроклуба подполковник Кантеев. Он дал задание - разбросать над городом листовки. В воскресенье горком ВЛКСМ проводил свой праздник - День юности (сейчас он называется Днем молодежи). Комсомол был тогда очень активным. Повсюду проходили массовые гулянья и различные спортивные состязания. 

Выбирая наибольшие скопления людей, я сбросил первые листовки над Старым городом. Затем должен был пролететь над стадионом в районе железнодорожного вокзала и прилегающим к нему жилым сектором. На борту со мной находился А. Глазков - фотокорреспондент газеты "Чкаловская коммуна" (впоследствии ее переименовали в "Южный Урал"). Покончив с листовками, нам нужно было лететь с фотокором в Гай для съемки панорамы первой разработки Гайского карьера. 

Беда случилась в считанные секунды. Двигатель остановился мгновенно - вырвало цилиндр. В этот момент самолет находился на высоте около 50 метров. Времени на размышления не оставалось. Под нами была шоссейная дорога, ведущая к мясокомбинату. Первая мысль - можно приземлиться. Но от этого маневра сразу отказался из-за большого количества транспорта на дороге. Впереди по курсу находился стадион, где произвести специальным способом вынужденную посадку было менее опасно для тех, кто находился на земле. Других вариантов не было. Хотя на поле шел футбольный матч, а на трибунах полно народа, я рассчитывал, что игроки разбегутся, увидев падающий "кукурузник". Но самолет летел бесшумно, а футболисты были слишком увлечены и не думали покидать площадку. Уже в последний момент стало ясно: садиться на поле нельзя. А земля надвигалась катастрофически быстро. 

И тогда, почти над самой трибуной, я отвернул влево от футбольного поля. Впереди было двухэтажное здание школы (сейчас там техническое училище)… Спасла меня мачта флагштока для подъема флага, на которую я успел в последнее мгновенье чуть-чуть довернуть самолет, обрезав о трубу правые крылья. Самолет перевернулся и упал на землю. Благодаря такому маневру удалось избежать лобового удара в здание школы и тем самым сохранить жизнь себе и А. Глазкову. Хотя газетчика все же действительно спасла яма, которая сохранилась до сих пор. Весной и осенью при уборке пришкольного сада туда сгребали листья и ветки. 

Со стадиона прибежало множество людей. Они приподняли хвостовое оперенье, вытащили меня из кабины и посадили рядом. Состояние мое было тяжелым, кровь заливала глаза, но сознание не потерял. Кивнув на обломки ПО-2, я сказал, что там еще человек. Парни подняли хвост самолета повыше, и стало видно: передняя кабина как раз над ямой, а тело моего спутника свисает из кабины - вывалиться не дают парашютные сумки с листовками. Стоило самолету хоть чуть-чуть продвинуться юзом - фотокорру оторвало бы голову.

Когда А. Глазкова высвободили из-под обломков, к нам подбежал какой-то человек, сказал, что он бывший авиатор, видел все происшедшее с самого начала потому мчался на своей машине к месту падения. Он предложил отвезти нас в больницу. У школьной калитки стоял его "Москвичок", и люди на руках отнесли нас к машине. В железнодорожной больнице, которая располагалась неподалеку в каком-то бараке, нас не приняли, так как в выходной день там не было хирурга. Мы поехали в "Скорую помощь" на привокзальной площади. Там нам оказали первую помощь и отправили в больницу, где был ургентный день. До сих пор храню глубокое чувство благодарности хирургу Селезневу (к сожалению, не помню его имени), своему коллеге - автору опубликованной заметки, а также всем, кто был с нами рядом в трудную минуту. 

Я провел в больнице около двух месяцев. Потом снова летал в Орском аэроклубе до 1964 года. Затем перешел в Аэрофлот. Десять лет работал на тюменском Севере с первооткрывателями Уренгоя и Самотлора. В Нижневартовске руководил летным составом аэропорта. С 1975 года снова живу в Орске, радуюсь успехам своего семейства: дочери, сына, внука и внучки. Ну и, конечно, постоянно и с удовольствием читаю "Орскую хронику".