Очерк 

Памяти Виктора Андреевича КОЗЕРОДА посвящается 

КОГДА ПЕРЕВЕРНУТА ПОСЛЕДНЯЯ СТРАНИЦА… 

За много лет журналистской работы встреч с разными людьми было немало. Что-то стерлось в памяти, что-то помнится до сих пор. Но лишь две из них оставили глубокий след, не только внеся коррективы в отношение к жизни, но и изменив саму мою жизнь. Одна из них - с Виктором Андреевичем Козеродом. Сейчас не припомню причину, приведшую меня к нему в кабинет, но так и стоит, как наяву, его облик: худощавое лицо, серый с иголочки костюм, добрые умные глаза и тихий спокойный голос. Никогда не забуду, как и что он говорил… Человек высочайшей образованности и эрудиции, в высшей степени порядочный и честный - он вызывал чувство глубокого уважения у каждого, кто его знал. Таким он запомнился, таким и останется в памяти. 

11 января 2001 года. Гроб с телом Виктора Андреевича Козерода установлен во Дворце культуры нефтехимиков, в самом центре города. Красное знамя, Военно-морской андреевский флаг, на алых подушечках - ордена Трудового Красного Знамени, медали "За боевые заслуги", "За победу над Германией", "За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина" и многие другие награды. В почетном карауле мэр города, руководители предприятий, лидеры политических и общественных организаций, офицеры… Звучит траурная музыка. Мимо гроба идет поток горожан… 

О таких, как он, обычно говорят: жил на одном дыхании. Говорят потом, после смерти. А он просто жил, не умея и не желая жить по-другому, выбрав самый трудный и самый надрывный, но, как ему казалось, самый естественный и простой путь в этой жизни, который и делает человека человеком. Жил без упоения собственной неординарностью, даже заподозрить которую ему не позволяла его необычайная скромность. Без снисходительного отношения к другим, на проявление которого так легко толкали занимаемые им должности и посты. Жил полнокровной жизнью, где были невзгоды и печали, тревоги и сомнения, счастье и радость до самых последних дней… Название небольшого села Литвиновка Актюбинской области мало кому о чем говорит: здесь не рождались выдающиеся писатели или поэты, ученые или общественные деятели. И мы вряд ли о нем заговорили бы, если бы не Виктор Андреевич Козерод, чьей малой родиной стала эта самая Литвиновка. 

Он был одним из четверых детей в семье домохозяйки и директора МТС. Окончив на отлично сельскую восьмилетку, Виктор поступил в спецшколу. Учитывая, что разговор мы ведем о временах более чем шестидесятилетней давности, поясним современному читателю, что в отличие от наших дней тогда спецшколы создавались по иному принципу: Виктор учился в летной школе и на отлично окончил ее. После - учеба в военном училище, служба в морской авиации. В те времена да и много позже человек в форме морского летчика воспринимался окружающими как чуть ли не герой. И взгляды, устремленные на него, были более восхищенными, чем устремленные сегодня на кинодиву или эстрадную звезду. Потому что в них было не столько преклонение, сколько уважение. А это большого стоит. Служил Виктор Андреевич в Прибалтике, на Краснознаменном Балтийском флоте, потом в Германии. После демобилизации пришлось все начинать с нуля: в те годы военные училища не давали гражданской специальности. А это не так просто, тем более человеку в зрелом возрасте, имеющему семью, а значит, ответственному не только за себя. Виктор Андреевич принял решение: переехать в Орск и стать строителем. И вновь учеба, вначале в строительном техникуме, затем в Куйбышевском экономическом институте. Не умея и даже не представляя, что что-то можно делать посредственно, учился на отлично. Семья, работа, учеба - все с полной отдачей, не жалея себя, не делая никаких послаблений. Он мог простить это другому. Но не себе. 

Так шли год за годом. Организм, как однажды заведенный часовой механизм, начинал давать сбои. А в тот июньский день казалось, что вот-вот лопнет пружина и он разлетится вдребезги: после тяжелой болезни безвременно ушла из жизни жена. Еще один глубокий рубец к тем десяткам, которые уже были и еще будут впоследствии и станут в конце концов той последней точкой, которую поставила судьба в книге его жизни 9 января 2001 года. 

Каждый раз после подобной трагедии кажется, что уже не подняться, что жизнь теряет смысл и не для тебя этот чудесный восход и молодая листва на деревьях. Но великая и могучая сила времени сильнее нас всех, и мы вначале как в полусне, а затем все четче начинаем слышать голоса, обращенные к нам, видеть глаза, устремленные на нас, и вдруг понимаем, что еще живы, что еще кому-то нужны. И кто-то нужен нам. Они познакомились в гостях у общих знакомых. Виктор Андреевич и Мария Александровна. Потерявшие самых близких людей, они обрели друг друга. Просторная уютная квартира в доме на проспекте Мира. Я сижу в том самом кабинете, за тем же столом, за которым долгими вечерами сиживал Виктор Андреевич, штудируя очередную книгу или журнал, делая пометки, выписки, задумываясь над удачной фразой, мудрой мыслью, отдавая должное прозорливости того или иного автора, делая выводы для себя. Это сейчас стол пуст - настольная лампа, календарь и небольшая стопка бумаг в углу. А раньше он всегда был завален книгами, тетрадками, листками бумаг для записей. Виктор Андреевич любил играть в волейбол, бильярд, был прекрасным шахматистом, но больше всего его увлекал мир книг. Он очень много читал. Художественная литература, публицистика, мемуары, периодика - более ценных вещей для него не было. Все, кто знал Виктора Андреевича, отмечают его высочайшую эрудицию, энциклопедические знания. Ему это нужно было не только для работы - мир книг был его стихией, в которую он окунался с головой и получал истинное наслаждение от этого общения. 

Выйдя на пенсию и работая директором института марксизма-ленинизма, он много выступал с лекциями. Слово-то какое сухое - лекция. Да если при этом и лектор слабоват, и говорит, как повинность отбывает, - тоска зеленая. Помню, как неохотно шли на них люди после рабочих смен. Но совсем иным были выступления Козерода. Он не горячился, не играл интонациями, не жонглировал приемами ораторского искусства. Он просто много знал и верил в то, о чем говорил, за что снискал уважение не только друзей и соратников, которых было множество, но и оппонентов. Иначе и не могло быть. Он заставлял задумываться, искать ответы, помогал находить их. Его искренность, увлеченность буквально завораживали слушателей. Такое однажды случилось и со мной. 

Пройдя большую производственную школу, в 1972 году Козерод переходит на партийную работу. Вначале - вторым секретарем Советского райкома партии, затем его избирают первым секретарем. Это было время большого строительства. Именно тогда возводились завод тракторных прицепов и жилой поселок, вторая сортировка Орского отделения железной дороги, железнодорожный мост через реку Орь, алимбетовский ход прямой железнодорожной ветки… Работы было невпроворот. Уходил из дома в семь утра, возвращался далеко за полночь. Занимая высокий по тем временам пост, ни единого раза ни словом, ни поступком не проявил барского отношения к людям, чем так много и часто грешили в те времена партийные боссы. Да и не только они. И не только в те времена. Помогал, учил, советовал, но не командовал, не унижал. Никто из тех, с кем пришлось общаться в ходе подготовки этого материала, с кем когда-нибудь случайно заходила речь о Козероде, не припомнил случая, чтобы Виктор Андреевич повысил на кого-нибудь голос. Не припомнил, потому что этого никогда не было. Уважение к человеку, кем бы он ни был и каким, - эту заповедь Виктор Андреевич впитал с молоком матери. Этому его учили родители, этому он следовал всю свою жизнь и делал все, чтобы этому следовали и другие. И потому, когда растерявшийся от наплыва дел и забот его более молодой и неопытный коллега обращался к Козероду за помощью, тот советовал: оставь кабинет, бумаги, иди к людям, в трудовой коллектив. Просто пообщайся, поговори - они подскажут, что делать и как. Советовал, потому что сам так поступал. И оказывался прав: после подобных "хождений в народ" все становилось на свои места, наступала ясность в мыслях и делах. А все потому, что ты - тот же народ, только по долгу службы ответственности на тебе больше, а, значит, и спрос поболе. Но и при этом ты - тот же народ. 

Ответственность - еще одно качество, за которое Козерод снискал всеобщее уважение. Человек слова, он ни разу никого не подвел, не подвел дело, которому служил. Жалея время на пустые разговоры, не любил болтунов и старался как можно реже соприкасаться с такими людьми. Зато не жалел времени и сил для людей достойных, так же, как и он, преданных делу. Передавал им свои опыт и знания, помогал их становлению. И сегодня многие руководители могут с гордостью сказать: я был учеником Козерода. А сказав, всегда помнить об этом и делать все, чтобы не подвести своего учителя, не осквернить память о нем… 

Я сижу в том самом кабинете, за тем же столом, за которым долгими вечерами сиживал Виктор Андреевич. Напротив его жена - Мария Александровна. Мы говорим о ее муже. 

- Я только что прочитала книгу о Ландау. И надо было такому случиться, что и Виктор Андреевич ее только что прочитал. С разговора о ней и началось наше знакомство. 

Мне всегда было с ним интересно, а ему со мной. Мы дополняли друг друга, будучи единомышленниками. Та женщина, которая больше всего ценит роскошь, богатство, не смогла бы с ним жить. Так же, как и он с ней. Человек - вот самая большая ценность в мире, считал он. Человек, который тебя понимает и которого понимаешь ты. Это было наше общее убеждение, поэтому в доме всегда царили взаимопонимание, доверие, уважение друг к другу и любовь. 

Натура активная, кипучая, внешне он всегда был невозмутим и спокоен. Не идеализируя Виктора Андреевича, скажу, что за все 22 года совместной жизни он ни разу не повысил на меня голос. Бывало, я в своей шутливой манере начну что-то ему выговаривать, а он в ответ: "Не брани меня, родная". Он полностью отдавался работе - с утра до ночи, нередко уезжал из дома и в выходные. Я понимала, что это - его жизнь, поэтому свою посвятила ему, создавая все условия для его нормальной, плодотворной, творческой деятельности. 

В последние годы он часто болел, но ни разу не лег в больницу. В конце концов вместе с врачами мне удалось уговорить его на полустационарное лечение. К нам на дом приезжал врач, проводил все необходимые процедуры. В те месяцы, когда ему было запрещено выходить из дома, я читала ему вслух. Он очень любил слушать. Потом здоровье как будто стабилизировалось. Виктор Андреевич начал выходить из дома. 

В тот день все было как обычно, последняя кардиограмма не показала изменений к худшему. Ах, если бы знать тогда, что это не так… 

В руках у Марии Александровны книга, которую она начала читать мужу. Закладка лежит на 600-й странице. Она там и останется, потому что того, кто слушал, уже нет в живых… 

                                                Татьяна БЕРКУТ.

 (Автор выражает благодарность М. Козерод, Э. Заверткину, В. Томину, Р. Кудашеву за помощь в подготовке материала).